Изображение-«Я освободилась от школы, но дальше ждут другие опасности»

«Я освободилась от школы, но дальше ждут другие опасности»

Мы поговорили с ЛГБТК+ подростками в Республике Саха, Алтайском крае и Смоленске

8 февраля 2024 года DOXA внесли в реестр «нежелательных организаций».

Если вы находитесь в России или планируете в нее возвращаться, вам нельзя репостить наши материалы в соцсетях, ссылаться на них и публиковать цитаты.

Подробнее о том, что можно и нельзя, читайте в карточках.

В день защиты детей мы с «Квiр Свiт» и «Ресурсным центром для ЛГБТ» продолжаем серию о том, как в России жили и живут квир-люди неславянских этничностей. Сегодня мы разговариваем с подростками — об отношениях в школе и семье, о том, как изменилась жизнь с начала войны, и о силе, которую дают этническая и квир-идентичности.

Дисклеймер

Имена геро_инь и незначительные детали в историях изменены из соображений безопасности

«Мамочке пришла идея проверки телефона. Так она узнала обо мне»

«Я не знаю своих этнических традиций. Это табуированная тема в нашем доме», — рассказывает Алта. Ей недавно исполнилось 17 лет, она учится в старших классах в маленьком городе в Западной Сибири и живет с приемными родителями. Всего в семье шесть детей, и пятеро из них — неродные. Девушка говорит: «Родители не любят, что мы приемные».

Алта никогда не общалась со своими биологическими родителями, но знает, что по национальности они — ульчи. Это малочисленный коренной народ, его представитель_ницы живут в основном в Хабаровском крае. По данным переписи населения в 2021 году, только 2742 человека в России считают себя ульчами. «Мой разрез глаз и оттенок кожи необычны для нашей местности, — рассказывает Алта. — Особенно остроумные комментарии получаю от ребят, которые "традиционно" воспитаны: "н*гр", "черножопая", "узкоглазая", "прищуренная". Ещё из "любимого" — шутки про поедание собак, про быстрое размножение моих "сородичей"».

Приемные мама и папа подростка не могут нащупать язык, чтобы поговорить с детьми об их этничности: «Они попросту не знают, как защитить нас, поэтому игнорируют проблему нетерпимости. Бесит, что двое главных взрослых людей в моей жизни не могут поднять важную тему на обсуждение». Сама Алта старается не воспринимать оскорбления всерьез и обычно притворяется, что понимает «шутку», и улыбается. Но так происходит не всегда: «Бывает, отвечаю колко. Такие ответы делают меня “душнилой” в глазах собеседника, но в данной ситуации это даже приятно!».

Куда могут обратиться за помощью ЛГБТК+ люди?
  1. «Ресурсный центр для ЛГБТ» в Екатеринбурге и другие организации в разных городах
  2. Фонд «Сфера»
  3. Фонд «Выход»
  4. «КилькоТ-Действие» и «Центр Т» — организации, которые помогают трансгендерным и небинарным людям
  5. «Квiр Свiт» — организация, которая помогает квир- и небелым людям из Украины, России и Беларуси, пострадавшим от войны и/или политического преследования

Помощь — это юридические консультации, психологические сессии, группы поддержки, контакты дружественных врачей, помощь с выездом из России и др.

В некоторых случаях вам нужно быть готов_ой к верификации: например, открыть соцсети, чтобы сотрудни_цы центров могли вас идентифицировать или найти знакомых, которые подтвердят сотрудни_цам центров, что ваше обращение за помощью реально.

У Алты есть любимая книга — «Цена соли» Патриции Хайсмит. Это психологической детектив о любви двух женщин: юной продавщицы и домохозяйки. В 12 лет у Алты появился доступ к интернету и первый сенсорный телефон и она «начала познавать квир-мир». Впервые она увидела ЛГБТК+ персонаже_к в сериале «Ривердейл», и чем больше квир-людей видела на экране, тем больше понимала: в них «что-то привлекает».

«Но угроза пришла неожиданно. Спустя какое-то время мамочке пришла идея проверки телефона. Так она узнала обо мне. Я лесбиянка. Мама устроила унизительный разговор», — а после этого случая на протяжении четырех лет регулярно проверяла вещи и гаджеты ребенка. Это сопровождалось наставлениями и «попытками исправить» девушку. «Начальница на работе — начальница дома!» — иронизирует Алта.

«Сейчас все хорошо: того контроля от мамы больше нет. На моё пространство никто в семье не покушается, но папа обо мне ничего не знает», — заключает подросток. Сейчас она может доверительно поговорить с родителями, но некоторые темы в ее семье все еще табуированы: это алкоголь, половое воспитание и ЛГБТК+.

Каминг-аута в школе Алта тоже не может себе представить: она сталкивалась с гомофобными репликами некоторых учитель_ниц. «Это страшно, это неуместно. Вот если [у меня] был бы разговор в таком направлении, почему нет?» — размышляет девушка о ситуации, в которой была бы готова открыться. Алта верит, что взрослый вовсе не должен чрезмерно реагировать на каминг-аут:

Это — обыденность. Выход не должен быть смелым поступком! Это должно восприниматься как что-то совершенно естественное
«Извините, что мы не сделали это раньше...

…"Сфера" начинает работать с подростками. После принятия [в 2013 году] первой версии дискриминационного закона о “пропаганде” многие правозащитные организации России отвернулись от наиболее уязвимой социальной группы — ЛГБТ+ подростков. […] Я считаю это нашей ответственностью и ошибкой, которую необходимо исправить», — такое заявление выпустил в апреле 2023 года фонд «Сфера», одна из крупнейших организаций для ЛГБТК+ людей в России.

С весны этого года психологическая служба фонда «Сфера» открыто помогает квир-подросткам. Руководительница службы Оля Размахова в комментарии DOXA рассказывает о первых выводах из этой работы:

«ЛГБТК+ подростки из-за войны чувствуют еще большую трудность в выстраивании картины будущего, еще более острое депрессивное состояние. Многие указывают на появление суицидальных мыслей на фоне обсуждений закона о пропаганде среди политиков и разных гомофобных комментариев с их стороны. Подростки указывают на то, что осознают, как действия политиков не только укрепляют, но и усиливают, и провоцируют преступления на почве ненависти, будто бы валидируют гомофобию. Большинство подростков либо не видят для себя жизни в России в будущем (как только у них будет возможность быть вне России), либо говорят о том, что не видят для себя будущего вовсе».

За год полномасштабной войны и ужесточения законов об ЛГБТ-«пропаганде» Алте тоже стало тяжелее: «Боюсь войны. Не смотрю новости про политику и стараюсь думать, что все хорошо». По словам девушки, репрессивные законы повлияли на нее сильнее, чем она предполагала: «Мне страшно. Не хочу видеть, как запрещают любимые шоу, как “охотятся” за похожими на меня людьми».

Точками опоры для Алты остаются близкие друзья, любимая сестра и медиа, которые пишут на квир-темы: например, она называет «Феминистское антивоенное сопротивление». Однако квир-сверстни_ц рядом почти нет, и Алта чувствует себя немного одиноко: «Иногда очень хочется обсудить с кем-то культуру сообщества, но могу это сделать только в интернете». Но Алта находит в своей идентичности и силу: «Принятие себя квиром дало мне очень много сил. Я чувствую огромный ресурс, когда читаю про стоунволлские бунтыОдно из самых известных событий в истории ЛГБТК+ сообщества. В ночь на 28 июня посетитель_ницы ЛГБТ-клуба Stonewall Inn в Нью-Йорке впервые оказали активное сопротивление полицейскому рейду.. Сила сообщества действительно есть! Уверенность в завтрашнем дне часто появляется в окружении тéмныхЛюдей, которые «в теме» ЛГБТК+. Одно из популярных в раннероссийском квир-сленге слов. ребят. Не знаю, как это работает, но восхищает неимоверно!».

Девушке нужны силы не только для того, чтобы преодолеть тревогу и буллинг. Алта сама сейчас находится в роли родителя: помогает 14-летней сестре, которая тоже сталкивается с расизмом. Вместе подростки смотрят фильмы про людей из разных этнических сообществ, сравнивают свой опыт.

Я учу сестру всему, что она должна узнать от родителей,

— говорит Алта.

background imagedonation title
Мы рассказываем про военное вторжение России в Украину, протесты и репрессии. Мы считаем, что сейчас, когда десятки медиа закрылись или перестали освещать войну, доступ к независимой информации важен как никогда.

«Пока не защитишь себя сам, никто тебя не защитит»

«Хотелось бы, чтобы исследования про вымершие этнические народы выходили без цензуры правительства», — говорит Дамир. Ему еще нет 18 лет, он трансгендерный небинарный парень и сибирский татарин родом из Ханты-Мансийского автономного округа. Вымерший народ, который интересует подростка, конечно, не сибирские татары: их, по результатам последней переписи, больше 6000 человек, и они в основном живут в Новосибирской, Омской, Томской и Тюменской областях — на бывших территориях Сибирского и Тюменского ханств. Дамир хочет узнать об истории южных ханты, которые тоже жили в Западной Сибири и, как пишут во многих доступных источниках, «смешались с русским и татарским населением».

Дамир был удивлен, поняв, насколько мало информации можно найти о южных ханты. «В силу власти и цензуры [информация] будет переворачиваться в их пользу, — рассуждает подросток. — Как говорит моя подруга о картах таро: "В моих раскладах перевернутых значений нет"». Дамир имеет в виду, что российская власть переворачивает разговор о разных этничностях в своих интересах.

Если брать мою этническую принадлежность, то многие с издевкой говорили мне: "Почему ты не в хиджабе?”

— рассказывает Дамир о буллинге в школе и перечисляет другие оскорбления. — "А ты собак и насекомых ешь?", "хаха, ч*рка", "Что ты тут забыл?" (типа среди славян и европейцев), "Таких, как ты, тоже крестят", "Ахахаха чёрный", "У тебя что, отец не русский? Почему он с акцентом говорит?"». Когда Дамир признался одноклассни_цам, что он атеист, и это стало поводом для оскорблений: «Будто я ничего не понимаю и надо мной можно смеяться».

Сейчас Дамир закончил первый курс колледжа, а о школьных годах вспоминает так: «Им [одноклассни_цам и учитель_ницам] не нравилось всё: как выгляжу, как думаю, что делаю, что ем, как хожу и чем занимаюсь». Дамир любит южнокорейскую группу BTS и, как и Алта, психологические романы, но он называет «Сиддхартху» Германа Гессе, книгу о жизни и становлении молодого Будды. Дамир и сам пишет — фанфики о BTS, чтобы «выплеснуть накопившиеся эмоции» и «хоть где-нибудь» провернуть сюжеты, которые «пока только в голове».

ЛГБТК+ активистки — об этнической дискриминации:

«В российских ЛГБТ-сообществах я не чувствую себя в безопасности»

ЛГБТК+ активист_ки о борьбе с расизмом, двойной дискриминации и о полноценном принятии

Изображение-«В российских ЛГБТ-сообществах я не чувствую себя в безопасности»

Когда подросток первый раз попросил одноклассни_ц называть его мужским именем, над ним начали смеяться: «Звали по нему [по мужскому имени], а потом по деднеймуТрансгендерный человек может решить больше не использовать имя, данное при рождении. Прежнее имя обозначается как «dead name» (от англ. мертвое имя). и говорили: "Ну и какой это парень?". Хотя один паренёк меня поддерживал [в использовании мужского имени], это было приятно». Но в целом, как признается Дамир, до шестого класса его ничего не могло поддержать. Классная руководительница предлагала «не обращать внимания» на травлю, а родители как будто забыли о существовании ребенка. «Когда я пытался им рассказать [о буллинге], то услышал слова: "Это переходный возраст такой, не выдумывай"», — объясняет он.

В шестом классе Дамир столкнулся в школе с физическим насилием от других учени_ц. Тогда в его жизни появился селфхарм. Особенно тяжело, по словам подростка, бывало ночью: хотелось «вдарить кому-нибудь, но что-то останавливало». Дамир чувствовал, что после случая физического насилия в нем что-то изменилось: «Я понимал, что так продолжаться не должно. Пока не защитишь себя сам, никто тебя не защитит».

Дамиру помогла музыка: он услышал первый альбом корейского исполнителя Мин Юнги из BTS. «Было впечатление, будто этот Юнги из 2016 года пришел, пинком под зад скинул с кровати и начал бить по лицу. Мол, ты что творишь, ты свои руки видел? Думаешь, станет проще, если будешь продолжать так сидеть в углу и терпеть все побои и издевательства? Довольно грубо, но, думаю, это помогло мне выбраться из того ужаса».

Сейчас Дамир находит точки опоры не только в музыке. Ему помогают близкие, например, двое трансгендерных друзей: с одним из них подросток познакомился в школе, а потом встретился на k-pop сходке, с другим — в городском месте «сходок неформалов». Дамир рассказывает и о самых близких людях: «Моя девушка, которая приняла меня таким, какой я есть, и готова разделить со мной точку зрения и эмоции, и мой лучший друг, который в прямом смысле стал моим отцом. С ним я могу поделиться переживаниями и обсудить политику. Ну и подождать его из тюрьмы, если (надеюсь, нет) опять заберут». В день начала полномасштабной войны России против Украины друг Дамира был на антивоенном митинге, за что, по словам подростка, получил 5 суток. Сам Дамир следит за независимыми медиа и антивоенными инициативами: «Максим Кац, DOXA и "Феминистское антивоенное сопротивление" позволяют чувствовать, что я не сошел с ума среди своих родителей-путинистов. Что есть люди с такой же точкой зрения, как у меня».

О суицидах среди ЛГБТК+ молодежи

В прошлом году опрос североамериканского проекта Trevor Project показал, что небелые молодые люди из ЛГБТК+ комьюнити в 1,5–2 раза чаще совершают попытку самоубийства, чем их белые сверстни_цы. Для молодых людей из Северной Африки и Ближнего Востока эта цифра доходит до 20%. Трансгендерные, небинарные и сомневающиеся в своей гендерной идентичности подростки также в группе более высокого риска, чем цисгендерные. Около 50% задумывались о суициде, около 17% совершали попытку.

Родителям Дамира не известно о его идентичности. Подросток слышит, как родители «за стенкой» оскорбляют квир-людей. Мама Дамира знает его девушку как «подругу», а папа «особо не интересуется», с кем общается подросток. В целом Дамир описывает отношения в семье так: «Что-то из разряда “я буду давать тебе деньги, типа делая вид, что выполняю родительские обязанности”». А хотелось бы ему принятия: «Это как в том меме: “хочется спокойствия и умиротворения”». Дамир ответил бы на вопросы родителей об идентичности — если бы они их задали.

«У меня такое чувство, что опора есть, а [понимания] куда двигаться — нет… — говорит подросток о будущем. — Это как фигурку ставишь на подставку, и она [просто] стоит. Иногда горы свернуть могу, а потом отлеживаюсь неделю…». Но у подростка все же есть мечта — дожить до совершеннолетия и «сбежать от родителей». Он хочет закончить колледж на парикмахера-стилиста, хотя уже замечает собственную фрустрацию: ему интересна профессия, но не процесс образования. Дамир признается: «На самом деле, была бы возможность, я бы не поступал, а так пришлось поступить, чтобы меня в [10 и] 11 класс не запихнули родители». А еще Дамир хочет прочитать «запрещенное "Лето в пионерском галстукеРоман Елены Малисовой и Катерины Сильвановой о любви двух юношей, Юры и Володи, которые познакомились в пионерском лагере летом 1986 года. В феврале 2023 года суд назначил издательству Popcorn Books штраф за «пропаганду»."», которое так и не решился заказать, пока роман еще продавали.

Изображение-image-5e32bf72ad96ff035a5e43def0127f514c8b224b-2560x1440-png

«Ходят слухи о ЛГБТК персонах в школе»

«Выпускница нашей школы зашла на прямой эфир девочки и написала ей в лс, что “ходят слухи о лгбтк персонах в школе”. Она упомянула меня и мою одноклассницу и весьма негативно отозвалась о нас», — рассказывает Саяна о том, как впервые столкнулась с буллингом. Саяне 17 лет, она лесбиянка и этим летом окончила сельскую школу в Республика Саха, где никогда не подвергалась травле из-за этнической принадлежности. Девушка признается, что, когда она узнала о слухах насчет своей ориентации, у нее случилась паническая атака. Больше всего Саяна боялась, что кто-то из взрослых в маленьком селе узнает о ее идентичности.

Однако среди сверстни_ц Саяна не скрывала своей «стопроцентной негетеросексуальности», носила значок do you listen to girl in redЭта фраза и символ в 2020 году стали знаком для ЛГБТК+ людей. С ее помощью они узнавали не только о музыкальных вкусах друг друга, но и об идентичности., а некоторым одноклассни_цам даже «случайно сделала каминг-аут». Реакция была «одинаково неловкой»: девушке говорили, что «это все пройдет», и разговаривали с ней о мальчиках. «Казалось, будто я невидима для них», — говорит Саяна. За безопасность девушка стала беспокоиться только после случая во время прямого эфира — и сняла значок.

В школе Саяна успокаивала себя надеждой на то, что «все станет лучше»: «Может, я слишком отчаянно и позитивно мыслю, но в такие моменты не стоит загонять себя в спираль тревоги, поддаваясь страху». Однако в последнее время у девушки появился новый страх — тюрьма. «“Шаг вправо, шаг влево — расстрел” — прямо так и чувствую, особенно в связи с репрессиями квир-людей. Я освободилась от школы, но дальше меня ждут другие опасности, и их намного больше", — говорит Саяна. Она боится, что «война перерастет в еще большую войну» и что еще больше ее друзей окажутся под угрозой.

Как изменилась жизнь ЛГБТК+ подростков в Росси за год полномасштабной войны?

В мае «Сфера» совместно с фондом «Выход» выпустили исследование о положении ЛГБТК+ людей в России в 2022 году. В опросах приняли участие ЛГБТК+ подростки.

«Но благодаря инстаграм-страницам, друзьям и просто знакомым понимаю, что не одна в этом и что таких, как я, немало», — говорит Саяна о сообществе, которое поддерживает ее. Девушке хотелось бы ходить в безопасные места вживую, но пока она в основном общается онлайн: с некоторыми людьми сблизилась через общих друзей и игру Genshin ImpactБесплатная онлайн-игра с аудиторией более 60 миллионов человек. В 2023 году в ней появиля первый квир-герой., за другими просто наблюдает — как, например, за иллюстраторкой stellesappho. «Общение, обмен схожими страхами и опытом дают мне большое успокоение», — делится Саяна. Еще, чтобы отвлечься и не чувствовать себя одинокой, она смотрит сериал Stranger ThingsНаучно-фантастический сериал Netflix, действие которого разворачивается вокруг пятерых подростков. Главная героиня третьего сезона, Робин Бакли, — гомосексуальная девушка. и читает фанфики с квир-геро_инями.

«Я научилась скрывать настоящую часть себя из-за страха быть непринятой», — говорит Саяна об отношениях с родителями. Они неофициально в разводе, поэтому с папой она не общается уже четыре года. «С матерью отношения лучше, но мне всегда было комфортнее не говорить о своей идентичности», — объясняет Саяна. Девушка рассказывает, что всегда была неконфликтным ребенком, который «старался не говорить на спорные темы». В будущем Саяна все же планирует сделать каминг-аут маме — когда перестанет от нее зависеть: «Я очень ее люблю и не хочу больше врать». Девушке очень хотелось бы услышать слова поддержки от родителей или «любую околопозитивную реакцию, лишь бы не оказаться осужденной».

Но больше всего Саяна хочет услышать голос ЛГБТК+ людей из своей республики, «узнать об опыте квиров-саха, об их трудностях, о том, как они совмещают этническую и ЛГБТК+ идентичности».

Быть квиром-саха — это уже наглядный пример того, что ЛГБТК+ люди повсюду,

— уверена Саяна. — Моя этничность всегда будет для меня тем, чем я буду гордиться. А принадлежность к ЛГБТК+ вроде и отягощает мою жизнь, но вроде и делает ее осмысленной».